История Жени Сидоренко

Женя, 1 год 8 месяцев. Атипичная тератоидно-рабдоидная опухоль (АТРО)

Женя Сидоренко из Ставрополя приступил к лечению в петербургском центре протонной терапии в сентябре 2018 года: к тому моменту малыш потерял зрение, а исследования показывали тревожную картину – удаленная опухоль в головном мозге вновь начала расти…

Уже первое после завершения курса лучевой терапии обследование, проведенное в конце осени, показало, что лечение протонами помогло. Зрение восстановилось, а мама говорит, что потихоньку возвращается и аппетит: «После завершения лечения Женю ни разу не вырвало, а это самый первый симптом нашей болезни».

В январе этого года малышу исполнилось два года, и он, после многих месяцев больницы, наконец-то дома – с папой, мамой и маленьким братиком.

«Вы его перекармливаете»

Малыш родился абсолютно здоровым в очень молодой семье. «Мы познакомились, когда нам было по 19 лет. Я была студенткой медицинского училища, Иван уже работал. Поженились, через год родился сыночек Женя — точная копия своего папы», — рассказывает Татьяна Сидоренко.

Первые полгода жизни мальчик радовал близких своими успехами. Как вспоминает мама, в шесть месяцев он уже говорил первые слова.

Но в конце лета 2017-го ребенок внезапно почувствовал себя плохо - началась рвота, стала резко расти голова.

Как, к сожалению, бывает нередко, диагноз поставили далеко не сразу. «Наш педиатр говорила, что перекармливаем ребенка», — рассказывает отец малыша, Иван. Только после того, как мальчик ослеп, ему догадались сделать МРТ. И обнаружили опухоль в мозге.

Первый раз в своей жизни Женя летел на самолете в сентябре 2017 года - это был борт МЧС, на котором его везли из родного Ставрополя в Санкт-Петербург, в медицинский центр им. Алмазова. С тех пор почти все время он провел в больнице, вдали от дома.

Война с болезнью

Женю вместе с мамой, которая к этому времени ждала второго малыша, доставили в медицинский центр им. Алмазова в Санкт-Петербург, где сразу прооперировали. Опухоль удалили частично. Потом было несколько курсов химиотерапии, которые малыш очень плохо переносил.

«У сыночка и первый зуб прорезался в реанимации, и сидеть он учился на больничной койке», - с трудом сдерживая слезы, рассказывает Татьяна. О том, как выносила второго ребенка, вспоминает: «Очень редко мне удавалось вырваться в женскую консультацию. Зима. Денег на такси не было, поэтому надевала по три пары носков и ходила пешком. А когда хотели положить на сохранение, конечно, отказалась. С кем я Женечку оставлю?».

В марте 2018-го, за неделю до родов, Татьяна улетела в родной Ставрополь. С Женей остался папа. Строгий, серьезный, заботливый. «Я к трудностям привык, армия закалила. Здесь, в больнице, как на войне. Только враг — болезнь, и борюсь я здесь за своего сына», — вдруг вырывается у неразговорчивого Ивана.

В июне обследование показало рост опухоли, пришлось снова делать операцию. И снова из-за расположения опухоли полностью её удалить не удалось. По протоколу необходима была лучевая терапия.

Спасительные протоны

Любая лучевая терапия основана на доставке в клетки опухоли губительной для них дозы радиации. Но, одновременно с облучением злокачественных клеток, ионизирующее излучение воздействует на здоровые ткани и встречающиеся на пути лучей органы. Это чревато малоприятными сопутствующими побочными эффектами, такими как тошнота, рвота, утомляемость. На детей, чьи растущие организмы особо чувствительны к радиации, облучение может оказывать более тяжелое воздействие и привести к нарушениям в работе систем и органов, а также – к задержкам в физическом и интеллектуальном развитии. Но главный риск связан с радиоиндуцированными раками, которые могут возникнуть через 10-15 лет в области воздействия радиации.

Врач, принимая решение о лечении лучевой терапией ребенка, каждый раз взвешивает пользу и уровень рисков. В конце ХХ века в клиниках Европы и США стала применяться технология, позволяющая решить эту дилемму – протонная терапия. В отличие от традиционного облучения фотонами, в ходе которого лучи проходят сквозь тело пациента насквозь и так или иначе задевают здоровые ткани, протоны – тяжелые заряженные частицы – доставляют почти всю энергию точно в цель. Они практически не облучают нормальные клетки на входе в тело пациента и не оказывают радиационного воздействия на ткани и органы за пределами новообразования.

«У Жени Сидоренко была диагностирована атипичная тератоидно-рабдоидная опухоль (АТРО), после удаления которой, в соответствии с протоколами, необходимо было пройти курс лучевой терапии. Ввиду юного возраста пациента, ему была показана протонная терапия, характеризующаяся меньшим количеством побочных эффектов по сравнению с традиционной лучевой терапией», - говорил врач –радиотерапевт МИБС Наталия Мартынова.

В сентябре 2018 года Женя прошел курс протонной лучевой терапии, в ходе которого ему облучали ложе опухоли - для предотвращения рецидивов. Пучки протонов, попадая точно в мишень, не спровоцировали сопутствующих побочных эффектов: как вспоминает мама, лечение малыш перенес хорошо, состояние его улучшалось с каждой неделей.

Как отмечают врачи, к моменту хирургической операции у мальчика была выраженная гидроцефалия, которая, нарастая, давит на зрительные тракты, хиазму, может вызывать атрофию зрительных нервов и потерю зрения, что и произошло в женином случае. После устранения опухоли отек какое-то время сохранялся и продолжал сдавливать зрительные нервы, и потому в протонный центр Женя поступил незрячим.

Однако история завершилась благополучно: в ходе лечения нормализовался отток ликвора, восстановилось питание зрительных нервов и мальчик прозрел.

Сегодня, восемь месяцев спустя, Женя чувствует себя хорошо: играет на улице со сверстниками, разговаривает с младшим братишкой на понятном только им двоим языке, внимательно случает мамины просьбы и старается ей помогать. О пережитом долгом лечении и слепоте малыш, кажется, уже забыл.

Благодарим фонд «Свет» за предоставленную информацию.

Фото Александра Смирнова, проект «Свет-дети».